Книжная цензура: что стоит за снятием книг Сорокина с продажи
Колумнист «Сапы» Мария Дегтерева рассказывает, кто и что, по ее мнению, стоит за снятием с продажи издательством АСТ книг Владимира Сорокина.
После отчаянных жалоб активистов во все инстанции — от СК до приемной Президента — издательство АСТ, кажется, отчаялось и приостановило продажи романа «Наследие» Владимира Сорокина. А вместе с ним еще несколько авторов с мировым признанием. Формальная причина — признаки пропаганды ЛГБТ*, которые обнаружила некая экспертиза.
Интересно, что введение книжной цензуры (заявления в адрес АСТ) инициировала предприниматель Ольга Ускова, которая опубликовала в том же издании два собственных романа. При этом публично возмущалась тем обстоятельством, что роман Сорокина, мол, продвигают, а ее — нет.
Чтобы было понятно, о каком произведении идет речь – в своем романе «Этюды Черни» Ольга Анатольевна Ускова описывает некую Дину Кускову в буквальном смысле спасающую мир. Дина — красива, невероятно умна, ужасно проницательна и, надо же, удивительно напоминает автора. Точнее, то, как автор себя видит.
Вот короткая цитата из произведения:
«Она, распростертая на бесконечном белом диване перед открытым в еще зеленый сентябрьский столичный двор окном, была не кем иным, как Диной Алексеевной Кусковой, президентом холдинга “Когнитивный мозг — не вопрос!”, в обиходе именуемой Русской Матерью Терминаторов и Илоном Маском в юбке.
Если бы Дину попросили описать атмосферу того рокового для всего человечества утра, то она бы, пожав плечами, заключила: “Истома…”».
«Она была Диной», боже мой! «В обиходе именуемой Матерью Терминаторов и Илоном Маском в юбке». Даже человек, бесконечно далекий от литературы, в этих трех фразах слышит не только звенящую пошлость, но и абсолютную, критичную стилистическую глухоту.
«Распростертая на бесконечном белом диване», — на мой взгляд, гораздо большая порнография, чем любой Сорокин. Про Мать Терминаторов и говорить неловко — сразу вспоминается: «Мы называем его крепкий орешек». В обиходе. Но больше всего поражает запредельная с точки зрения элементарного поведенческого вкуса степень авторского самолюбования. Сказать, что «писательница» одарила свет графоманским всплеском — ничего, конечно, не сказать. Любые слова на фоне творения кажутся мелкими.
Вопроса, собственно, два. Почему человек с этим уровнем литературных компетенций, вообще, хоть какие-то культурные процессы инициирует в стране при молчаливом согласии государства? Это первый. И второй, очевидный: нет ли тут личной заинтересованности?
Но вернемся к Сорокину и ЛГБТ*. К творчеству Владимира Сорокина можно относиться по-разному, я, например, от него не в восторге. Но не понимать, что Сорокин при этом – большой русский писатель — может человек только совершенно девственный в литературоведении.
Что касается порнографических сцен — всякому мало-мальски грамотному читателю очевидно, что в книгах Владимира Сорокина они — художественное средство, краска. В его сложных, стилистически выверенных текстах есть авторская сверхзадача — недоступная человеку, мыслящему метафорами уровня «Русская Мать Терминаторов».
Обвинять в «порнографии» Сорокина — все равно, что обвинять художника-авангардиста в избытке недоступных обывателю форм. Впрочем, все это уже проходили: и диктат идеи «это непонятно простому человеку», и торжество культсоветов. И никаких плодов в том смысле, в котором бы хотелось сегодняшним запретителям, оно не дало.
Литература, как и любое большое искусство — это, в том числе, умение снимать цивилизационные запреты, нарушать табу. Со времен античности искусство раздражает, провоцирует, дразнит, — словом, делает что угодно, а не только гладит читателя по голове. В этом одна из его высших целей — переворачивать сознание.
И самое главное: любая цензура вызывает один эффект: всплеск интереса к запрещенному. С момента объявления издательством АСТ о своем решении спрос на книги Сорокина вырос на 40% — это официальные данные, их приводит, например, «КоммерсантЪ».
Вообще, история показывает — культурный расцвет приходится на период запретов. Чем жестче цензура, тем более яркие авторы и произведения появляются.
Акцентирую внимание: сейчас мы не говорим о государственной цензуре. На уровне страны никто Сорокина и книги других писателей не запрещал — это издательство поспешило самоустраниться от возможных неприятностей.
И, главное. Никакими указами, распоряжениями, директивами не установить и не задушить живое русское слово. Как никакими громкими патриотичными лозунгами не принудить русского человека читать бездарную натужную прозу.
Вся история русской литературы говорит об одном: она живет по своим собственным законам, далеким от идеалов любой партии. Можно быть сторонником декабристов (либералом в сегодняшней системе координат), как Пушкин. Или революционером, как осужденный петрашевец Достоевский. Можно быть подвергнутым церковной анафеме, как Лев Толстой. Или просто малоприятным в быту человеком, как Мандельштам. Можно быть пьяницей, как Есенин или тунеядцем, как Бродский. И при этом оставаться большим русским писателем.
А можно быть рвущим на груди тельняшку патриотом, иметь грамоты от партии, флажки, значки и елейные похвалы политиков — и быть бездарным до степени комизма. До надрывного смеха, точнее.
Не устану писать: литература живет по своим законам, ничего общего не имеющими с политическими. Дух веет, где хочет!
Автор: публицист Мария Дегтерева
*движение, признанное экстремистским и запрещенное на территории РФ
* Мнение автора может не совпадать с позицией редакции